Ольга Берггольц

       

 Её называли ленинградской Мадонной, музой блокадного города, символом осаждённого Ленинграда.

         Судьба уготовила ей тяжкие испытания.          В годы блокады Ольга Берггольц находилась в родном городе. В ноябре 1941 г. ее с тяжело больным мужем Николаем Молчановым должны были эвакуировать, но он умер, и Ольга Федоровна приняла решение остаться.

         Идейная коммунистка, Берггольц не могла сидеть, сложа руки. Буквально в первые дни блокады она  пришла к Вере Кетлинской, руководившей Ленинградским отделением Союза писателей, и спросила: "Где и чем я могу быть полезна?". Ольгу направили в распоряжение литературно-драматической редакции ленинградского радио.

            Её живого голоса ждали измученные, истерзанные, голодные, но не теряющие надежды жители города. Работая на радио, это «юное, обаятельное существо с сияющими глазами» наполняло надеждой и мужеством не эфир, а измождённые сердца ленинградцев. Звучали стихи. Они шли от сердца к сердцу, были предельно достоверны по интонации и деталям блокадного быта. Стихами Ольги Берггольц зачитывались миллионы. Она была «голосом города» почти все девятьсот блокадных дней.

            Ольга Берггольц страдала вместе со всеми, недоедала, склонялась над тетрадью при свете коптилки, дула на замерзшие руки, согревая дыханьем непослушные пальцы. Стихи оплакивали погибших, поддерживали людей, словно давая им новые силы, вселяя уверенность в освобождение, в Победу. И Победа пришла. На следующий день Ольга Берггольц написала стихотворение "Встреча с Победой":

-Здравствуй... Сердцем, совестью, дыханьем,
всею жизнью говорю тебе:
- Здравствуй, здравствуй. Пробил час свиданья,
светозарный час в людской судьбе.

         Знаменитое изречение: «Никто не забыт, и ничто не забыто» впервые появилось в стихотворении Ольги Берггольц, она написала его специально для мемориальной стелы на Пискарёвском кладбище, где похоронены многие жертвы Ленинградской блокады.

         Ольга Берггольц, эта стоическая женщина, являет собой потрясающий пример мужества. Слёзы наворачиваются, когда читаешь эти с детства знакомые бергггольцевские строки:

Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.

Какие ж я могла найти слова,
я тоже - ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоём,
и тихо-тихо стало в Ленинграде.
Один, стуча, трудился метроном...

И стыли ноги, и томилась свечка...
Вокруг ее слепого огонька
образовалось лунное колечко,
похожее на радугу слегка.
 
Когда немного посветлело небо,
мы вместе вышли за водой и хлебом

 
и услыхали дальней канонады
рыдающий, тяжелый, мерный гул:
  
то армия рвала кольцо блокады,
вела огонь по нашему врагу.